Девочка со Вселенной в глазах

Так интересно было играть в детство... Когда на каждом шагу тебя ждут чудеса, сказочные бои чудовищ с героями с обязательной победой добра. Мир – сказочное кружево, сотканное из разноцветья и ароматов свежего молока немного бьючей, но все же доброй коровы Березки.

 Я – маленькая девочка со Вселенной в глазах. Они у меня не синие (хотя так бы хотелось!), а темно карие, почти черные, за что мама называет меня цыганчам.  Я не обижаюсь, потому что знаю, что цыгане – красивый и свободолюбивый народ, который своей песней способен оживить не только немые и холодные скалы, а даже зачерствелое сердце злого человека, который больше не верит в  чудеса.

Почему человек перестает верить в чудеса? Разве мир без этого не становится пресным и невкусным, как недосоленный борщ у неумелой хозяйки? Почему в прекрасном человек начинает видеть обычное, будничное, неинтересное?

Я, например, и до сих пор верю, что моя мама – добрая фея, волшебница, которая может делать несколько дел сразу и со всем замечательно управляться: стирать мои платья, жарить яичницу, подметать двор и одновременно петь песни, которых она знает множество. Разве же не чудо?

А однажды я решила найти конец земли. Баба Сироватчина рассказывала, что это там, за огородами, где каждый день садится и просыпается огненный разжаренный диск. Однажды я даже держала его в руках, и мне никто не верит: солнце помещалось у меня на ладошке, только горячо было, и я немного попекла себе пальцы.

Поэтому взяла я горбушку хлеба, немного сала и огурец, любимую куклу Катю, а еще – мамины парфюмы и гребешок, потому что мне казалось, что там, на краю света, я должна быть сытой и красивой, ведь в меня обязательно влюбится прекрасный незнакомец из какой-либо сказки. Больше всего мне нравился Котигорошко, потому что он не только сильный и красивый, но и смешной, а мама когда-то говорила своей подруге тети Маше, что чувство юмора – очень важное качество для настоящего мужчины.

Остановилась я за огородами, и поняла, что это и в самом деле конец света, потому что только там может быть такая красота: равнинное тело поля в солнечных объятиях, ситцево-голубое небо, неповторимый запах созревающей пшеницы и вишен, которые кокетливыми красными полосками протянулись вдоль дороги над полем, над самой рожью.

Я быстренько достала гребень и парфюмы, брызнула несколько раз из бутылки на запястье и быстренько растерла, как обычно это делала мама, собираясь в гости. Потом взяла гребень и стала расчесывать длинные непокорные волосы, которые во время путешествия успели сильно-таки запутаться. А если вдруг появится мой герой, а я в таком виде?!

Вдруг поблизости послышались непонятные звуки. Я обернулась и едва не лишилась чувств от ужаса: из кустов, которые растут около дороги, на меня двигало ужасное страшилище: морда, как у коровы, а тело мумии, плотно закутанное в белое. Приближалось оно с непонятными криками, отзываясь разными голосами: то мычало, как наша корова Березка, то гавкало, как соседский пес Рябко, при этом размахивая тем, что у людей зовется руками.

Я застыла: страшилище было уже за несколько шагов от меня. Попробовала было убегать, но ноги будто приросли к земле, и я не могла даже сдвинуться с места. Оставался единственный выход – устроить истерику (очень по-женски, как я поняла позже). Едва лишь открыла рот, чтобы сильно крикнуть, как тут же занемела от удивления: чудовище было в кросовках, очень напоминавших мне обувь соседского хулигана Юрки, который дергал за косички и обливался водой через забор. «Ну все, теперь ты у меня получишь!» – подумала я и, не долго думая, голыми руками (было больно!) сорвала большой куст крапивы и приготовилась к бою.

Чудовище удивленно глянуло на меня и остановилось – по-видимому, в нашей стране живут плохенькие трусливые чудовища, которые боятся крапивы. Оно уже решило бесславно капитулировать, другими словами, убежатт так, чтоб только пятки замельками, но это не входило в мои планы. Вдруг я вспомнила все неприятности, которые принес мне этот хулиганистий парень: стрельба из рогатки по моему Мурчику, жевательная резинка в волосах, которые пришлось потом стричь,  кнопки на стуле. Юрка полностью заслуживал достойного для такого преступника наказания.

Не долго думая, я сорвалась с места и погналась за «чудовищем», которое бесславно убегало с поля боя. Длинная ткань простыни мешала ему бежать, потому я без усилий догнала чудище и без наименьших упреков совести стала дубасить крапивой по голым икрам, рукам и ягодицам. Сначала оно верещало не своим голосом, а на исходе битвы уже тихонько скулило, но так жалостно, что мне даже стало жалко его.

«Ну все, Юрка, вставай!» – примирительно сказала я и подала парню руку. «Ты сам виноват, не нужно было меня пугать».

В Юркиных глазах стояли слезы. «А чего ты... дерешься?» – всхлипнул он. «Я же просто хотел пошутить».

«Я тоже шутила, прости. Давай мириться».

Через каких-то полчаса два генерала враждебных армий мирно играли в пятнашки, солдат-разбойников, плели венки из васильков и маков, что по всему полю красовались своим пышным красно-синим цветом.

Какая прекрасная, беззаботная была пора! Куда делась та детская непосредственность, доверчивость, искренность, которой не научиться ни в каких академиях или институтах мира?!

Время срывает лепестки нашей жизни, как ветер из прекрасного цветка. Детство давно осталось позади. Но я верю: именно дети спасут этот мир, потому и до сих пор остаюсь просто ребенком, просто – девочкой со Вселенной в глазах.