«Подвиги» коммунистов Брусилова

Советская власть для реализации своей политики (людоедской, человеконенавистнической и преступной в своей сути) старательно готовила соответствующие кадры, которые берегла и лелеяла. И эти кадры старательно и без всяких упреков совести выполняли все приказы.

Однако характер их деятельности давно отсеял всех, условно говоря, «миссионеров» – то есть людей честных, добросовестных, порядочных.

 

Потому советско-коммунистический актив повсеместно проявлял себя достаточно однообразно: кто-то пьянствовал и безобразничал, другие безбожно крали и грабили, третьи размахивали оружием и издевались над людьми.

Если бы всех их карали должным образом, то достаточно скоро не осталось бы кому выгребать у людей хлеб и забирать последнее продовольствие. Поэтому для «своих» выдумали достаточно оригинальные наказания: постоянно перебрасывали из одного села в другое, с одной руководящей должности на друге. Потому что иначе достаточно быстро «партийцы» превращались в местных «мафиози».

В 1932-1933 годах постоянные кадровые изменения приобрели невиданный размах: председателей сельсоветов, колхозов, потребительских обществ, секретарей партячеек сменяли чуть ли не каждые несколько месяцев, немногим удавалось пробыть на должности год или больше. Следовательно кадровые вопросы рассматривались почти на каждом заседании Черниговского горпарткому КП(б) В, которые тогда проходили через каждых 10-14 дней. Все происходило достаточно сумбурно и стихийно, иногда превращаясь в настоящий фарс, поскольку от постоянных перемещений картина на местах особенно не менялась.

Один из типичных примеров того времени – село Брусилов Черниговской пригородной полосы (в настоящее время Черниговского района Черниговской области).

17 сентября 1932 года глава сельсовета И. Ю. Тимошенко, очевидно, отчаявшись достичь приличных показателей по делу хлебозаготовок, за что его постоянно «дергали» руководители, просит о переводе на другую работу. Позиция горпарткома непреклонна: отказать. Нет таких вершин, которые не покорятся советским коммунистам, поэтому ничего скулить, к работе. Однако процесс пошел. И хотя все окутано туманом недомолвок, но когда 19 сентября глава Роищенского сельсовета И. Л. Пинчук просит отменить постановление о его переводе, горпартком раскрывает некоторые «карты»: «Обязать т. Пинчука выехать в Брусилов для работы председателем сельсовета».

Коммунист Пинчук ехать в село не хочет, 3 октября опять просит оставить его в городе. И нарывается на более жесткую формулировку: «Обязать во второй раз т. Пинчука немедленно выехать в село Брусилов». Тем более, что Тимошенко в этот же день назначили председателем потребительского общества в Черныше.

Пинчук таки оказывается в Брусилове, но на другой должности – во главе партячейки. Главой сельсовета назначили Клоновца. А когда читаешь подробности секретной чекистской спецсводки от 22 января 1933 года о событиях в Брусилове, один вопрос не дает покоя: почему тот Пинчук упирался? Итак, детали.

«В селе Брусилове некоторые члены сельсовета во главе с секретарем партячейки Пинчуком занимаются присвоением реквизированного у кулаков имущества, покупкой из торгов через подставные лица разных вещей и перепродажей приобретенного имущества.

Например, у кулака Осипка Николая Гордеевича главой сельсовета Клановцем и членом сельсовета Хромцем была проведена 5 декабря реквизиция имущества. Описание изъятого на месте составлено не было. Клановец, узнав, что Осипок поехал в город жаловаться, составил 10 декабря описание, вручил кулаку Осипку. При чем оказалось, что не хватает 3 пудов муки, лляных семян, 1 пуд 20 фунтов, 2 фунта коровьего масла и пуда гречневой крупы, которые в описание не были включены.

Секретарь партячейки Пинчук систематически брал из кооперации продукты, которые сдавались на хранение, которые отбирались при реквизиции, и отправлял к себе домой – в город [в Чернигов – авт. ]. Им взято 27 кг ржаной муки, 7 кг сала, 26 метров мануфактуры. Кроме этого Пинчук присвоил себе 24 кг пшеничной муки, которая была отобрана у кулака Оришко Григория. Муку передал Хромец Параске для передачи в город – к себе домой. Однако последняя, зная, что мука отобрана при реквизиции у кулака, ее не отвезла, поставив в известность главу сельсовета и некоторых активистов села.

Пинчук через подставные лица скупает из торгов реквизируемые вещи, им за последнее время через учительницу Мглинцеву приобретены костюм, калоши, ботинки, шерстяная юбка, ковер, одеяла и целый ряд других вещей, при чем все это приобретено за бесценок.

Глава сельсовета Клановец, кроме того, что присвоил 4 пуда муки, реквизируемой у кулака Осипка, взял еще 17 кг пшеничной муки и 5 кг сала из кооперации.

Член сельсовета, кандидат [в члены] партии Хромец, официально на торгах приобрел усадьбу кулака Губки Ивана Данииловича за 102 карбованца, ригу продал гражданину села Киселевка Самотяжко Семену за 300 карбованцев, один сарай разобрал на дрова, а все другие здания Хромец продал колхознику Белоусу Ивану Евтихиевичу за 211 карбованцев. Кроме того, в проданной риге Самотяжко Семена были 100 пудов сена, 3 копны овса, 4 телеги люпина и большое количество соломы, что не были сданы в хлебозаготовку, а распроданы Хромцем.

На место выехал оперативный рабочий, который следственным путем установил, что реквизированное у Осипка М. Г. имущество – мука была присвоена главой сельсовета Клановцем, лен – секретарем партячейки Пинчуком, и вместо одного пуда гречневой крупы в колхоз сданы 4 кг».

Вот и скажите: что тот Пинчук так упирался направлению в село? Неужели в Чернигове чувствовал бы себя большим господином? Потому что если «Хромец из партии исключен и не арестован в силу того, что находится в настоящее время на курсах в селе Халявине. Участковому инспектору милиции дано распоряжение о его аресте», то «Пинчуку вынесен выговор по партийной линии».

«Подвиги» брусиловских коммунистов привлекли внимание Черниговского горпарткома КП(б) В, который 2 января 1933 года выдал грозное постановление: «Ввиду фактов самопоставки со стороны большинства членов и кандидатов партии партячейки и ряда других антипартийных поступков, дело для притягивания виновных к партответственности передать  Контрольной комиссии (Рабоче-крестьянской инспекции), поручить ей срочно выслать парттройку». Но, в итоге, более-менее пострадал лишь Хромец, да и то за «покрытие кулака Белоуса, что при его помощи скрывал свой хлеб у колхозника Романенко».

Обратим внимание на фигуру главы сельсовета Василия Данииловича Клоновца. Во время партийной чистки летом в 1934 году оказалось, что в 1933 году он имел выговор по партийной линии за невыполнение плана мобилизации средств и трижды был под судом:

«1) в 1933 году за пропажу клевера – 1 год принудительных работ,

2) в 1933 году за изъятие коровы в Куликовке – 6 месяцев принудительных работ,

3) в 1933 году за присвоение муки в селе Брусилове – 1 год принудительных работ».

И знаете, в чем заключались два с половиной года принудительных работ? В 1934 году Клоновец работал главой сельсовета в родном Петрушине. По-видимому, собирался на «старых запасах» на печи пролежать, а здесь заставили работать. Жесткое наказание, ничего не скажешь. А когда Василия Даниловича спросили: «Какие в вашем селе были нарушение революционной законности?», ответил коротко и ясно: «Во время моей работы нарушений не было никаких».

А самое главное, что партийную чистку Клоновец прошел  без каких либо проблем, легко и быстро, тогда как большую половину товарищей по партии в Петрушине (6 из 11) безжалостно выбросили. Оставив наиболее одиозных. Поскольку, как было отмечено в выступлениях во время чистки: «Товарищ Клоновец полностью обеспечивает работу сельсовета, по-большевицки борется за выполнение решений партии и Советской власти». А всевозможные «перекручивания» власть нисколько не интересовали.

И последнее. На смену одним «героям» пришли другие, не менее достойные. Секретная спецсводка чекистов от 13 июля 1933 года засвидетельствовала те же методы работы местных коммунистов в Брусилове: «Председатель колхоза «К победе» Губка Иван Павлович, кандидат партии, никакого участия в подготовительной работе к собирательной кампании не принимает, бригадами не руководит». Почему не руководит, спросите? Потому что «систематически выезжает в город по своим делам, занимаясь спекуляцией сельхозпродуктами».

И это при том, что за первые 11 дней июля 1933-го в Брусилове от голода умерло 14 человек (а за весь 1932-й год умерло 27 лиц).

Подготовленно по материалам Госархива Черниговской области.

Украинский институт национальной памяти