Жизнь как есть: Побитая старость

Ночью «Скорая помощь» доставила в приёмное отделение Прилуцкой горбольницы 82-летнего незрячего дедушку. Перед этим немощного инвалида побили.

Теперь он с закрытым переломом левого плеча находится в ортопедическом отделении городской больницы. Его судьбой проникся заведующий упомянутым отделениям Владимир Дзюба, в конечном итоге, как и весь персонал. Потому что немощную старость, как и детство, грех обижать.

. . .

Ссутулясь, он сидит на больничной металлической койке. Рядом, на тумбочке – лекарства. Растерянно мигает незрячими глазами. Это же надо такому случиться!. . Думал ли он в пасхальный понедельник, что станет жертвой нелюдя? Дедушка даже не видел, кто его бил. По голосу только понял, что это – сожитель падчерицы. Больно бил. . . Средь бела дня. После того инвалид ещё долго лежал посреди подворья. Пока соседи не вызывали “Скорую”.

Дедушка путается в фактах. Возможно, стресс даёт о себе знать, а, может, преклонный возраст. Ведь медработники утверждают, что звать его Николаем, а сотрудники милиции заверяют: имя дедушки – Никифор. В конечном итоге, именно под таким именем и фамилией он до марта этого года был зарегистрирован в местном терцентри.

Стражам порядка и медикам он уже рассказал об обстоятельствах инцидента.

Во время разговора дед Никифор сообщил: в последнее время он проживал в одном из домов по улице Шараповский на попечении одинокой женщины, оставив своей второй жене Ирине, её дочке и дочериному сожителю жильё “на два хода” по улице Пушкинской.

По словам старика, Ирина часто страдала от дочки. Последняя, невзирая на то, что ей “перевалило” за пятьдесят, была проблемной, не чуралась спиртного. Таким же был и её приятель. В тот злополучный день бабка Ирина пригласила своего прежнего мужа отпраздновать день рождения. . . Сначала всё шло якобы хорошо.

- Я же ничего не вижу. . . Услышал только, что кто-то стал изо всех сил стучать в окна. А тогда оконное стекло разлетелось вдребезги. Слышу, баба кричит, что это – дочерин сожитель пришёл за деньгами. Ну, думаю, сейчас остановлю этого аспида, защищу от него Ирину. Вышел ему на встречу. И. . . не остановил, - с дрожью в голосе вспоминает Кирилюк.

Определённо, вспомнив молодецкую удаль, дедушка не рассчитал собственные силы (а их у старика уже маловато). Сколько его бутузили – не помнит. Чем – не видел. Опомнился, когда Ирина вместе с соседями перенесли его в дом. Потом приехала “Скорая”. . .

. . . Пока мы разговаривали с дедом Никифором, заботливые медсёстры регулярно делали ему инъекции. Кололи обезбаливающее, делали прививку. На забинтованном запястье правой руки алело кровавое пятно (“Кровь почему-то не останавливается”, - жаловалась одна из медработниц). Левое предплечье было тоже забинтовано. Сухой, немощный старичёк, похожий на ребёнка. Это же сколько нужно иметь зверства в душе, чтобы поднять руку на него?!

- Ничего у меня не болит. . . Только сердце жжёт от обиды, - делится Никифор и добавляет почти по-детски: – Уколов боюсь, хоть при жизни их мне часто делали. Я операцию сложную перенес на глазу. Аж в Киеве оперировали. Ослеп, по-видимому, из-за того, что ленился надевать на лицо защитную маску, когда пользовался сварочным аппаратом. Теперь перед глазами – темнота. . .

С первой женой у Никифора Кирилюка не сложилось. Но что прошлое вспоминать, когда уже и жены этой на белом свете нет. Только две дочки остались. Обе теперь проживают за рубежом. Одна – в Испании (“Два месяца тому назад написала, что у неё украли документы, теперь не имеет возможности не только в Украину приехать, но и передвигаться по Испании. . . Просила, чтобы я сделал запрос в соответствующие инстанции. А я, видите, в каком состоянии. . . ”).

Другая, младшая, живёт в Израиле. Полтора года назад написала отцу последнее письмо. После этого Никифор не получал ни одной вести, однако от старшей дочки знает наверное: Валентина сейчас замужем за зажиточным мужчиной, чувствует себя счастливой. . .

- А Вы бы хотели увидеться с собственными детьми? – деликатно спрашиваю дедушку.

- Конечно! Но они не могут приехать в Украину. Знаете, если когда-то увижусь с дочками и услышу приглашение перебраться к какой-то из них, никогда не соглашусь. Потому что здесь – лучше всего. И кто знает, как оно может сложиться там, за границей, - отвечает Никифор Кирилюк.

Мы пообщались и с врачом, заведующим отропедическим отделением Владимиром Дзюбой.

По словам Владимира Васильевича, физическое состояние пациента отвечает его возрасту:

- В восемьдесят три года перелом без хирургического вмешательства не срастётся. Никифору Кирилюку нужна операция. Но дедушка о ней и слышать не хочет. Говорит: “Не дам согласия – и всё!”. Согласно действующего законодательства мы не имеем права делать операбельные вмешательства без согласия на то пациентов или их опекунов. . .

Кстати, в последнее время к нам в отделение всё чаще доставляют людей, которые получили переломы в результате хулиганских нападений. Правда, среди них не встречались пациенты таких преклонных лет. Что и говорить: мир стал более жестоким!